Автор с Ермолаем идут на охоту. Из-за дождя они вынуждены переночевать в ближнем хуторке. Там герои встречают больную женщину. Она очень страдает, но думает лишь об окружающих. Лукерья во снах видит Бога и рада своим мученьям. Так она искупает грехи всех ближних людей. Эта женщина не хочет помощи врачей или каких-либо людей. Она считает, что ее вознаградил крестом Господь и радостно несет этот крест. Сны о Боге и святых помогают ей справиться со сложностями.
Главная мысль
Истинный человек всегда должен думать о благополучии окружающих. Собственные мучения и страдания кажутся пустяками, когда в душе беспокоишься только о близких, и забываешь свое благо.
Рассказчик и герой, по имени Ермолай, идут вместе на охоту на тетерева. Начинается сильный дождь. Продолжать находиться без прикрытия в такую погоду могло нанести здоровью героев серьезный вред. Они пытаются найти выход из сложной ситуации. Рассказчик вспоминает, что неподалеку от той местности, где они охотятся, есть село Алексеевка. Мать рассказчика имеет небольшой хутор в этой деревушке.
Герой никогда не бывал там. Он был рад найти какой-либо кров, поскольку ужасная дождливая погода не оставляла ему другого выхода. Два охотника направились в Алексеевку. Герои переночевали в хуторке. Утром автор решил походить вокруг домика и посмотреть окрестность. Рядом с хуторком был сад. Он имел очень убогий и плачевный вид. Было видно, что сад уже долгое время заброшен. Никто не ухаживал за ним уже долгое время. У садика был небольшой плетеный сарайчик.
Рядом с этим сараем герой заметил какую-то фигуру. Она напоминала мумию. Приближавшись, главный герой заметил, что мумия на самом деле женщина. Ее звали Лукерией. Она была больна. Черты лица Лукерьи выдавали какой красавицей она была раньше. Теперь от ее красоты ничего не осталось. Бедняга так похудела и иссохла, что действительно ничем не отличалась от мумии. Бедняга рассказала своим гостям, что все началось семь лет тому назад. Она упала с крыльца. Это стало причиной бесконечных болезней. Теперь она не могла даже двигаться. В деревушке Лукерью называют «Живые мощи». Эта бедняга совершенно не винила судьбу за такую учесть. Рассказывала, что совершенно довольна жизнью.
Своими страданиями они искупали грехи всех ближних. Она отказалась от помощи врачей. Ее единственной просьбой было убавление оброка крестьян. Лукерья беспокоилась и думала только об окружающих ее людях.
Картинка или рисунок Живые мощи
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Горя бояться - счастья не видать Маршак
Жил-был на свете Дровосек. Дожил до старости, а все работает - помощи ждать не от кого. Трудно ему давались задания, сил почти не осталось, а беды все приходят и приходят.
- Краткое содержание Кормилец Мамин-Сибиряк
В произведении показана бедная и беспросветная жизнь семьи Пискуновых. Кормилец-отец умер, это лишило мать семейства возможности заниматься прядением – денег не было.
- Краткое содержание Жизнь Клима Самгина Горький
С первых страниц произведения становится известно о том, что в семье интеллигента Ивана Самгина рождается сын, который получил довольно простое имя Клим. С самого раннего детства нашему герою приходилось
- Краткое содержание Печальный детектив Астафьев
Оперативник на пенсии по инвалидности Леонид Сошнин приходит в редакцию, где практически утвердили к печати его рукопись. Вот только главный редактор Октябрина (светоч местной литературной элиты, сыплющая цитатами известных писателей) в разговоре
- Краткое содержание Дети солнца Горький
В пьесе Горького «Дети солнца» описана жизнь интеллигентной семьи в начале 20 века. События происходят во время революции 1905 г. в этот период происходят социальные изменения в обществе, начинается расцвет культуры и искусства
Живые мощи
Впервые опубликовано: Складчина. Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии. СПб., 1874, с. 65-79 (дата выхода: 28 марта 1874 г.). Подпись: Ив. Тургенев. Рассказ был сопровожден подзаголовком «Отрывок из „Записок охотника“» и следующим подстрочным примечанием (в письме к Я. П. Полонскому от 18 (30) декабри 1873 г. Тургенев назвал его «маленьким предисловием»):
«Рассказ этот получен Я. П. Полонским, для передачи в сборник, при следующем письме И. С. Тургенева:
„Любезный Яков Петрович! Желая внести свою лепту в „Складчину“ и не имея ничего готового, стал я рыться в своих старых бумагах и отыскал прилагаемый отрывок из „Записок охотника“, который прошу тебя препроводить по принадлежности. — Всех их напечатано двадцать два, но заготовлено было около тридцати. Иные очерки остались недоконченными из опасения, что цензура их не пропустит; другие — потому что показались мне не довольно интересными или неидущими к делу. К числу последних принадлежит и набросок, озаглавленный „Живые мощи“. — Конечно мне было бы приятнее прислать что-нибудь более значительное; но чем богат — тем и рад. Да и сверх того, указание на „долготерпение“ нашего народа, быть может, не вполне неуместно в издании, подобном „Складчине“.
Кстати, позволь рассказать тебе анекдот, относящийся тоже к голодному времени у нас на Руси. В 1841 году, как известно, Тульская и смежные с ней губернии чуть не вымерли поголовно. Несколько лет спустя, проезжая с товарищем по этой самой Тульской губернии, мы остановились в деревенском трактире и стали пить чай. Товарищ мой принялся рассказывать не помню какой случай из своей жизни и упомянул о человеке, умиравшем с голоду и „худом, как скелет“. — „Позвольте, барин, доложить, — вмешался старик хозяин, присутствовавший при нашей беседе, — от голода не худеют, а пухнут“. — „Как так?“ — „Да так же-с; человек пухнет, отекает весь как склянка (яблоко такое бывает). Вот и мы в 1841 году все пухлые ходили“. — „А! в 1841 году! — подхватил я. — Страшное было время?“ — „Да, батюшка, страшное“. — „Ну и что? — спросил я, — были тогда беспорядки, грабежи?“ — „Какие, батюшка, беспорядки? — возразил с изумлением старик. — Ты и так богом наказан, а тут ты еще грешить станешь?“
Мне кажется, что помогать такому народу, когда его постигает несчастие, священный долг каждого из нас. — Прими и т. д.
Иван Тургенев.
В цикл «Записки охотника» рассказ «Живые мощи» вошел впервые в ЗО 1874, с. 494-508. При этом отпал подзаголовок первой публикации; пространное подстрочное примечание было заменено кратким указанием: «Наброски двух отрывков из „Записок охотника“: „Живые мощи“ и „Стучит!“ — были найдены автором в черновых его бумагах в 1874 году и тогда же дописаны, один для „Складчины“, другой для предстоящего издания. В первое собрание „Записок охотника“ они не были включены по той причине, что не имели прямого отношения к главной мысли, руководившей тогда автором».
Несмотря на то, что это подстрочное примечание подписано «Примечание изд<ателя>», принадлежность его Тургеневу доказывается почти дословным совпадением текста ЗО 1874 со строками, набросанными Тургеневым на заглавном листе чернового автографа рассказа «Стучит!» (Bibl Nat; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, ед. хр. 170).
Сохранились два автографа рассказа — черновой и беловой (Bibl Nat, фотокопии — ИРЛИ). Краткое описание их впервые дано А. Мазоном (Mazon, p. 85-86).
Черновой автограф рассказа содержит полный его текст и предисловие к рассказу. Отличия от первопечатной редакции заключаются местами в характере изложения и в многослойной стилистической правке. Дата, проставленная на заглавном листе, — «Париж. Rue de Douai. 48. Янв<арь> 1874», — указывает время писания рассказа (по старому стилю — с двадцатых чисел декабря 1873 г.). В конце автографа дата: «8 / 20 янв<аря> 1874. 5 часов п<о>п<олудни>».
Беловой автограф содержит только текст рассказа (без письма к Я. П. Полонскому), который близок к окончательному слою чернового автографа и отличается от него дополнительной стилистической правкой. Кроме того, в беловом автографе появился эпиграф и был развернут рассказ Лукерьи о ее сне, впоследствии вычеркнутый Тургеневым (см. раздел «Варианты» в изд.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 455). Дата в беловом автографе отсутствует.
Сохранилась также авторизованная копия рассказа, служившая оригиналом набора для «Складчины» (ИРЛИ, 4976, XXVI б. 68). Заглавие и текст предисловия (письмо к Я. П. Полонскому) написаны рукой Тургенева. Текст рассказа — копия с отдельными авторскими поправками. Подпись рукой Тургенева: Ив. Тургенев.
В настоящем издании в тексте ЗО 1880 слова: «полно и ногами» (329, 19) исправлены на «и полно ногами» по беловому автографу.
Время возникновения замысла рассказа определяется лишь приблизительно. Сам Тургенев в приведенном выше предисловии к первой публикации называет «Живые мощи» «отрывком» и «наброском», найденным «в старых бумагах». В письме к П. В. Анненкову от 19 (31) января 1874 г. он также говорит, что воспользовался для написания рассказа «уцелевшим наброском и оболванил его». В подстрочном примечании в ЗО 1874 Тургенев объясняет причину, по которой «Живые мощи» и «Стучит!» не вошли в первое издание «Записок охотника», — следовательно, относит замысел этих рассказов ко времени до 1852 г. К начальному периоду сложения цикла позволяет отнести замысел «Живых мощей» и письмо Тургенева к Л. Пичу от 10 (22) апреля 1874 г., в котором он называет всё рассказанное в «Живых мощах» «истинным происшествием». Действительно, в отдельных местах рассказа проступают автобиографические элементы. Действие рассказа происходит в Алексеевке, одном из владений В. П. Тургеневой. «Вы, может, не знаете — хуторок такой есть, матушке вашей принадлежит…» — поясняет Ермолай (с. 326). — «Я Лукерья… — говорит героиня рассказа. — Помните, что хороводы у матушки у вашей в Спасском водила…»; «Случилось это со мной уже давно, лет шесть или семь <…> Да вас уже тогда в деревне не было; в Москву, уехали учиться» (с. 328). Очевидно, встреча Тургенева с Клавдией (таково настоящее имя героини рассказа — см. указанное письмо к Л. Пичу) действительно произошла в первой половине 40-х годов, а замысел рассказа, возникший под впечатлением этой встречи, сложился в конце 40-х — начале 50-х годов, в пору оформления цикла . Не меняет раннего приурочения замысла «Живых мощей» и предположение о том, что прототипом Лукерьи была «калека Евпраксия», некогда красавица, с которой семнадцатилетний Тургенев был близок (см. его письма к Н. А. Кишинскому от 9 (21) октября 1867 г. и 7 (19) мая 1868 г., а также статью А. И. Понятовского «Тургенев и семья Лобановых» — Т сб, вып. 1, с. 274-275).
К старому замыслу Тургенев вернулся в конце 1873 г., когда получил предложение участвовать в сборнике в пользу крестьян, пострадавших от голода в Самарской губернии. 18 (30) декабря 1873 г. он писал Я. П. Полонскому: «Придется покопаться в старых бумагах. Есть у меня один недоконченный отрывок из „Записок охотника“ — разве это послать? Очень он короток и едва ли не плоховат, но идет к делу, ибо в нем выводится пример русского долготерпения». По-видимому, с января (н. ст.) началось писание рассказа, который и был закончен вчерне 8 (20) января 1874 г.
Дней через десять была готова беловая редакция рассказа и, по-видимому, к этому же времени снята с нее копия: 19 (31) января 1874 г. Тургенев послал П. В. Анненкову рукопись с просьбой прочесть и незамедлительно вернуть, высказав свое мнение. Письмо Анненкова по этому поводу неизвестно, но смысл его совета ясен из ответного письма Тургенева. Сообщая Анненкову 26 января (7 февраля) 1874 г. о том, что возвращенная им рукопись «уже отправлена в Петербург», Тургенев далее писал: «Как только я зачитал ту часть Вашего письма, в которой Вы выражаете сомнение насчет одного пассажика, я тотчас же подумал: это он говорит de la tartine sur l’émancipation <по поводу тирады об освобождении> — так оно и оказалось — и результат был тот, что вышеозначенный пассажик немедленно вылетел вон». Так рассказ Лукерьи о сне, в котором она видела себя заступницей народной, был вычеркнут Тургеневым одновременно и в беловом автографе и в авторизованной копии.
Следующие, уже незначительные, изменения были внесены, по просьбе Тургенева, в тот момент, когда авторизованная копия находилась в редакции «Складчины»: в тексте рассказа устранен, по предложению Я. П. Полонского, эпитет «умный» (вместо: «мысленный грех» было: «мысленный, умный грех» — см. стр. 330, строка 41) и в предисловии сняты слова «ни даже начатого» после «и не имея ничего готового» (цит. выше, с. 511; см. также письмо Тургенева к Я. П. Полонскому от 5 (17) февраля 1874 г.).
Отзывы о рассказе в русской печати были разноречивы, из-за различного отношения, главным образом, к мотиву «долготерпения». У Михайловского, активного в те годы участника демократической борьбы, поэтизация «долготерпения» русского народа не вызвала сочувствия. Разбирая в «Литературных и журнальных заметках» содержание «Складчины», он оценил рассказ как обращение писателя назад, «к пройденному уже» (Отеч Зап, 1874, № 4, с. 408-409). Как рассказ слабый, и притом с некоторыми «фальшивыми нотами», оценил «Живые мощи» Н. В. Шелгунов (Дело, 1874, № 4, отд. «Современное обозрение», с. 63); вместе с тем Шелгунов подчеркнул, что по-прежнему глубокая гуманность составляет «строй всей души г. Тургенева».
В противоположность Михайловскому и Шелгунову, Б. М. Маркевич поставил Тургеневу в заслугу изображение русского характера, представляющего «резкий контраст с теми бесчисленными типами протеста и отрицания, что почти исключительно создавались нашею литературой в течение целой четверти века» (М. Три последние произведения г. Тургенева. — PB, 1874, № 5, с. 386).
«Живые мощи», тотчас же после опубликования их перевода в «Temps», были высоко оценены во французских литературных кругах. 4 (16) апреля 1874 г. Тургенев писал Анненкову: «Оказывается, что „Живые мощи“ получили большой преферанс — и в России и здесь: я от разных лиц получил хвалебные заявления, а от Ж. Занд даже нечто такое, что и повторить страшно: Tous nous devons aller à l’école chez Vous. <Все мы должны пройти у Вас школу>…» Этот отзыв Ж. Санд не был лишь знаком преклонения французской писательницы перед высоким мастерством автора «Живых мощей»; Тургенев, с его гуманизмом и неизменным вниманием к народной жизни, явился также идейным учителем для передовых французских писателей, переживавших духовный кризис после подавления Парижской Коммуны (подробнее об этом см.: Алексеев М. П. Мировое значение «Записок охотника». — В сб.: Творчество И. С. Тургенева. М., 1959, с. 102). Отвечая Ж. Санд 3 (15) апреля 1874 г., Тургенев написал о своем первоначальном намерении посвятить ей рассказ.
Хвалебный отзыв был получен Тургеневым также от И. Тэна. 30 марта (11 апреля) 1874 г. Тургенев сообщил П. В. Анненкову: «Перевод „Живых мощей“ появился в „Temps“ — и по этому поводу Тэн (Taine) написал мне энтузиастическое письмо!!!» Тэн писал Тургеневу: «…какой шедевр! <…> Какой урок для нас, и какая свежесть, какая глубина, какая чистота! Как это делает явным для нас, что наши источники иссякли! Мраморные каменоломни, где нет ничего, кроме лужиц стоячей воды, а рядом неиссякаемый полноводный ручей. Какая жалость для нас, что вы не француз! <…> Я прочел „Лукерью“ три раза кряду» (A. Zviguilsky . Les écrivains français d’après leur correspondance inédite avec Ivan Tourgueniev. — In: «Cahiers. Ivan Tourguéniev. Pauline Viardot. Maria Malibran», № 1, Octobre 1977, p. 23; здесь же приведен отзыв Ж. Санд). Оценка рассказа «Живые мощи» дана им также в книге «Старый порядок»: «Что касается современных литературных произведений, состояние средневековой верующей души великолепно обрисовано <… > Тургеневым в „Живых мощах“» (см.: Taine Н. Les origines de la France contemporaine. T. I. L’ancien régime. 2 éd. Paris, 1876, p. 7-8).
Край родной долготерпенья… — Строки из стихотворения Ф. И. Тютчева «Эти бедные селенья…» (1857).
…«Сухой рыбак и мокрый охотник являют вид печальный». — Это изречение не вошло в основные сборники французских пословиц и поговорок. Во французском переводе «Записок охотника» под ред. А. Монго оно переведено следующим образом: «Pêcheur à sec, chasseur mouillé ont également piteuse mine» и оставлено без комментария (Tourguéniev Ivan. Mémoires d’un chasseur. (Zapiski okhotnika). 1852. Traduits du russe avec une introduction et des notes par Henri Mongault. Seconde volume. Paris, 1929, p. 570).
«Во лузях» пела Лукерья. — Известны две песни с таким зачином: «Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала» и «Во лузях, во лузях, еще во лузях, зеленых лузях» (Лъвов-Прач, № 4, с. 27-28; № 14, с. 37-38). Тургенев, вероятно, имел в виду первую из них: хотя обе песни отнесены в сборнике к «плясовым или скорым», «Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала» отличается от второй, типично хороводной песни, более плавным, протяжным напевом, менее быстрым темпом; содержание ее также больше отвечает настроению Лукерьи.
После, мол, петровок… — Петровки — у православных пост, предшествующий дню апостолов Петра и Павла — 29 июня (ст. ст.).
Вот Симеона Столпника терпение было точно великое… — Переводное житие Симеона Столпника было известно на Руси с XIII в. и входило в состав прологов, четьи-миней и многих рукописей.
А другой угодник себя в землю зарыть велел… — Очевидно, имеется в виду рассказ «многотерпеливого Иоанна Затворника» о его борьбе с искушениями, вошедший в состав «Киево-Печерского патерика».
А то вот еще мне сказывал один начетчик… — В основе русского фольклорного варианта легенды о Жанне д’Арк мог лежать вольный пересказ драматической поэмы В. А. Жуковского «Орлеанская дева» (1821) или одно из популярных жизнеописаний вроде неоднократно переиздававшегося сборника: Плутарх для прекрасного пола, или Жизнеописания великих и славных жен всех наций, древних и новых времен. Соч. Г. Бланшарда и Пропиака. <Пер. Ф. Глинки>. М., 1816. Ч. I, с. 116-153. Об источниках легенды на русской почве и о связи ее с русской житийной традицией см. в статье Н. Ф. Дробленковой «„Живые мощи“. Житийная традиция и „легенда“ о Жанне д’Арк в рассказе Тургенева». — Т сб, вып. 5, с. 289-302.
127. Сближение этого замысла с названием «Безумная» в Программе X лишено убедительности, ввиду очевидного несоответствия этого названия содержанию «Живых мощей» (см.: Клеман, Программы, с. 123).
Тургеневский рассказ «Живые мощи» входит в сборник «Записки охотника». Лето и половину осени 1846 года известный писатель провел за охотой в родовом имении Спасское Лутовино. В октябре, приехав в Петербург, он узнал, что руководителем литературного журнала «Современник» стали Н. Некрасов и И. Панаев, которые и предложили ему свое сотрудничество.
Вот в это самое время и создал свой потрясающий рассказ «Живые мощи» Тургенев. Анализ произведения говорит о том, что в нем писатель воплотил прекраснейший образ доброй, многострадальной и в тоже время смиренной русской души, полностью покорной воле Божьей.
Петр Петрович
Барин Петр Петрович, приехавший поохотиться на тетеревов в Белевский уезд, с егерем Ермолаем попадают в сильный ливень. Так начинает свой рассказ Тургенев («Живые мощи»). Краткое содержание дальше продолжается тем, что хоть и были они в непромокаемых плащиках, но охота сразу не заладилась: было неудобно, ветки обдавали водой, затекало даже за пазуху, да и собаки от воды сбили свое чутье. И тогда Ермолай предложил поехать в хуторок Алексеевку, принадлежащий матушке Петра Петровича.
Добравшись до места, они обнаружили нежилой чистенький флигелек, где и заночевали. На следующий день погода стояла солнечная и безоблачная.
Сарай
Надо отметить, что большим мастером на описание пейзажей был Тургенев. «Живые мощи» - рассказ, бесподобно описывающий благоуханную деревенскую природу, свежий воздух и щебетание жаворонков.
В общем, Петру Петровичу захотел пройтись, по тропинке он дошел до пасеки и там вдруг увидел плетеный сарайчик, куда обычно на зиму убирают ульи. Он открыл дверь и заглянул, потянуло запахом душистых сушеных трав - мяты и мелиссы. В углу стояли подмостки, где виднелась маленькая фигура, прикрытая одеялом.
Он хотел было закрыть дверь, но вдруг услышал, что кто-то его зовет. Он остолбенел от неожиданности и от того, что увидел практически усохшую бронзовую женскую голову с узким носом, тонкими губами, белыми зубами и бесцветными глазами, а из платка выбивались прядки рыжих волос.
Лукерья
Петр Петрович стал вглядываться в лицо. Оно было необычным, как образ со старинной иконы. Женщина назвалась Лукерьей и напомнила ему, что водила хороводы у его матушки в Спасском и запевалой была. Он узнал ее и сразу вспомнил, какой она была красавицей на хозяйской дворне. Она была румяной, полной певуньей, хохотуньей и плясуньей. За ней ухаживали все местные парни. А Петр Петрович тогда был еще 16-летним юношей, которому она тоже очень нравилась.
Тургенев, «Записки охотника»: «Живые мощи»
Он произнес ее имя и спросил о том, что с ней произошло.
Писатель лихо закручивает сюжет, и становится необыкновенно интересно, кто эта женщина, и какая беда с ней приключилась.
Она стала рассказывать ему, что около семи лет назад ее помолвили с Василием Поляковым, видным и кудрявым буфетчиком барыни. Однажды ночью ей не спалось, вышла она на крыльцо, и послышался ей голос любимого. От неожиданности она оступилась и сильно упала. Вернувшись к себе в комнату, она поняла, что как будто бы в ней что-то оборвалось, тяжко стало, и заболела. Барыня по доброте своей врачам ее показывала, но они даже не смогли диагноз ее определить.
В барских домах калек держать было не принято, и больную девушку отправили сюда к родственникам. Жених ее погоревал, да и женился на другой.
Полумертвое существо
Лукерья продолжала свой рассказ тем, что вот уже много лет лежит она, летом здесь, в плетушке, а зимой - в предбаннике. Добрые люди ее не забывают. Лукерья рассказала, что сначала ей было томно, но потом она привыкла, и подумала, что ей еще не так уж и плохо, по сравнению с глухими и слепыми инвалидами и бездомными людьми.
Она даже отметила, что здоровому человеку очень легко согрешить, а от нее даже сам грех отошел. Дальше она стала рассказывать, что священник Алексей, когда стал ее причащать, сказал, что ей и исповедоваться не в чем, но она ему напомнила про мысленный грех, тогда батюшка отметил, что этот грех не такой уж великий. Лукерья добавила, что старается даже мысли плохие гнать от себя. Тургенев «Живые мощи» в буквальном смысле украшает снами Лукерьи.
Христос
Она рассказала своему гостю, что иногда поет тихо сама про себя, а иногда читает молитвы, которых тоже немного знает: Отче наш, Богородицу, акафист Всех скорбящих.
Барин хотел было предложить лечение, но она наотрез отказалась и попросила не жалеть ее. А потом стала рассказывать про свои необычные сны.
Однажды видит она поле и рожь золотистую, в руках у нее серп, похожий на месяц, а рядом собачка рыжая, все укусить ее пытается. И захотелось ей из васильков сплести себе венок, но все никак не получалось, а потом кто-то позвал ее по имени. Она надела на голову, как кокошник, свой серп и все кругом засияло. И вдруг Луша увидела, что по колосьям к ней катит не жених ее Василий, а Сам Христос в белом одеянии с золотым поясом. Он протянул ей руку и сказал, чтобы она Его не боялась, ибо она невеста Его разубранная и будет у Него в Царстве Небесном хороводы водить и песни петь райские. Потом взял ее за руку, крылья у Него распахнулись, и они полетели. А собачка осталась, так как это была болезнь ее, и в Царстве Небесном ей места не будет уже.
Покойные родители
А дальше еще интереснее насыщает подробностями Тургенев «Живые мощи». Лукерья рассказала и другой свой сон. Пришли к ней ее покойные родители и низко поклонились ей. Она сразу спросила, зачем они это делают. Те стали говорить с ней о том, что она не только свою душу облегчила, но и их самих спасает. Якобы Лукерья со своими грехами уже справилась, а вот теперь и родительские грехи побеждает. Затем они исчезли, опять поклонившись.
Женщина-Смерть
А потом больная девушка и третий свой сон рассказала. Будто бы видит она себя на большой дороге в платке с палочкой и котомкой. Вроде идти ей надо куда-то на богомолье. И мимо нее люди, как странники проходят. А между ними она увидела женщину на голову выше их. Она вилась вокруг них, платье на ней не русское, лицо постное и строгое. Все сторонятся ее, а она прямо к Лукерье и подошла. Луша спросила ее о том, кто она такая, а та ответила, что она ее смерть. Девушка ни на мгновение не испугалась и стала молить ее, чтобы забрала она ее поскорее. Смерть обернулась и произнесла, что, мол, после «Петровок»… А потом девушка проснулась.
Много еще интересного поведала Луша барину, а на прощание попросила, чтобы маменька его немного оброк у здешних крестьян сбавила. Угодий мало у них, а они бы за них и помолились бы.
Через несколько недель Лукерья скончалась, как раз после «Петровок».
Заключение
Вот так закончил свой удивительный рассказ Тургенев. «Живые мощи» (краткое содержание раскрывает лишь малую часть рассказа) повествуют о реальном событии. Известно, что эта история действительно случилась с Тургеневым и даже имя его героини подлинное.
Лукерья почти не вызывает жалости, она даже в таком мученическом состоянии славит Бога и молится ему. Она знает, за что ей все это послано, и терпеливо несет свой крест.
Совсем непростым сделал произведение «Живые мощи» Тургенев. Анализируя его, после прочтения каждый читатель обязательно задумается над вечными и очень глубокими вопросами веры и покаяния. Очень сильна в нем духовная составляющая. Ведь пока человек здоров, он редко вспоминает о Спасителе. Как говорят в народе: «Пока не грянет гром, мужик не перекрестится». Но рано или поздно каждый придет к Богу и будет просить о прощении грехов своих.
Рассказ "Живые мощи", краткое содержание которого приведено в этой статье, входит в знаменитый тургеневский цикл "Записки охотника". Это сборник рассказов, который выходил в журнале "Современник" с 1847 по 1851 гг. А в 1852 году автор выпустил его отдельным изданием. Интересно, что литературоведы до сих пор не могут договориться между собой о жанровой принадлежности "Записок". Одни считают их сборником рассказов, а другие - собранием очерков.
Дождливая охота
Рассказ "Живые мощи", краткое содержание которого вы можете прочитать в этой статье, начинается с описания охоты в дождь. Автор отмечает, что такая погода для настоящего охотника - настоящее бедствие. В подобной ситуации оказался и рассказчик вместе с Ермолаем. Они отправились в Белевский уезд добывать тетеревов.
Когда погода стала совсем плохой, Ермолай предложил остановиться на хуторе Алексеева, который принадлежал матери главного героя. Интересно, что автор, от лица которого ведется повествование, о его существовании раньше даже не подозревал.
На хуторе оказывается полуразрушенный флигель. Он чистый, опрятный, но нежилой. Здесь рассказчик и ночует.
Первая красавица
В рассказе Тургенева "Живые мощи" (краткое содержание поможет быстро вспомнить сюжет) на следующее утро герой просыпается на заре и отправляется в сильно заросший сад на хуторе. По дороге он обнаруживает пасеку, которая располагается неподалеку. К ней ведет узкая и нехоженая тропинка. Отправившись по ней, он видит рядом с ульями маленький сарайчик и заглядывает в приоткрытую дверь. Внутри пусто, только в углу, на маленьких подмостках, лежит неопределенная фигура.
Уже собираясь отправиться в обратный путь, герой слышит, как кто-то слабо и сипло окликает его по имени. Зовет Петром Петровичем и барином. Когда он приближается к фигуре, то поражается увиденным. На подмостках лежит человек, которого автор поначалу не может назвать никак иначе, как существом. Он весь высохший, у него узкий нос, губ практически нельзя разглядеть, в темноте белеют только глаза и зубы, а из-под неаккуратного и древнего платка выбивается прядь жидких желтых волос. Из-под одеяла только и торчат две высохшие совсем маленькие ручки. При этом лицо нельзя назвать безобразным, отмечает автор, оно скорее красивое, но поражает и пугает своей необычностью.
Далее автор рассказа "Живые мощи", читать краткое содержание которого вы можете прямо в этой статье, повествует, что в сарае лежит Лукерья. Когда-то она была первой красавицей во всей округе. Прекрасно пела и плясала, а все мужики из окрестных сел и деревень были от нее без ума. Втайне вздыхал о ней и главный герой, когда ему было всего шестнадцать лет. Но с ней случилась беда, которая свела на нет ее красоту и счастливую и беззаботную жизнь.
История Лукерьи
Около шести-семи лет назад женщину, как говориться в рассказе Тургенева "Живые мощи", читать краткое содержание которого мы вам сейчас и предлагаем, отдали замуж за Василия Полякова.
Несчастье произошло однажды ночью, когда она вышла на крыльцо. Ей показалось, что она слышит голос своего супруга. Спросонья она не рассмотрела, куда ступает, промахнулась мимо ступеньки и упала с крыльца на землю. Она сильно ударилась и с тех пор практически с каждым днем стала сохнуть и чахнуть. Ноги начали стремительно отказывать, и вскоре она совсем не смогла ходить. Обращались к докторам, но никто из них не смог ей помочь.
Когда Лукерье стало совсем худо, ее перевезли на этот заброшенный хутор. Василий Поляков недолго переживал по заболевшей жене и вскоре опять женился. На молодой и здоровой.
Наблюдая за миром
Из рассказа "Живые мощи" (краткое содержание для читательского дневника можно составить и на основе этой статьи) мы узнаем, что Лукерья теперь все время проводит лежа. Летом - в сарайчике, а на зиму ее переносят в предбанник. Она практически ничего не ест из-за своей слабости и хвори. Все ее занятие заключается в наблюдении за окружающим миром.
За то время, которое она уже провела на этом хуторе, она научила себя ни о чем не думать и не вспоминать. Благодаря этому время проходит быстрее, кажется Лукерье. Она постоянно читает молитвы, какие пока помнит, а затем снова лежит, стараясь не впустить в свою голову ни одной мысли.
Диковинные сны
Петр Петрович старается, как может, помочь Лукерье. Как видно из рассказа "Живые мощи", краткое содержание которого подробно описано в этой статье, читатели узнают, что он предлагает ей отправиться вместе в больницу, но та отказывается. Даже не смотря на то, что там ей обещан хороший и постоянный уход.
Когда глаза главного героя окончательно привыкают к темноте, ему удается досконально рассмотреть черты лица женщины. Но сколько он ни пытается, ему не удается разглядеть хотя бы проблески былой красоты.
При этом Лукерья жалуется, что в последнее время плохо спит. Часто она подолгу не может уснуть из-за сильных болей во всем теле. Но когда ей это, наконец, удается, она видит диковинные удивительные сны. Однажды ей привиделось, что она сидит на обочине большой дороги в костюме богомолки или странницы. Мимо нее проходят толпы странников, среди которых ей бросается в глаза одна женщина, которая оказывается на голову выше всех остальных. У нее строгое лицо и заграничное платье. Когда Лукерья спрашивает ее, кто она, та отвечает, что ее смерть.
Узнав это, Лукерья просит поскорее забрать ее с этого света, потому что жизнь ей уже не мила, в ней остались только горести и страдания. Смерть отвечает, что еще не время, она за ней придет только после Петровок (так в народе называется сенокос).
Лекарство от бессонницы
Но увидеть такие обнадеживающие сны ей удается не часто. Бывает, Лукерья не спит целые недели. Проезжавшая мимо барыня оставила ей как-то лекарство от бессонницы, но оно давно уже кончилось. Петр Петрович догадывается, что это был опиум и обещает достать еще.
В рассказе "Живые мощи", краткое содержание которого помогает лучше понять замысел автора, главный герой дивится терпению и мужеству этой обычной женщины. На это Лукерья возражает, что многие люди страдают намного больше, чем она. Оказывается, что она совсем молодая женщина, ей нет еще и 30.
На прощанье Петр Петрович спрашивает, нуждается ли она в чем-нибудь. Лукерья просит только одного, чтобы его мать уменьшила оброк для крестьян. Ей же самой ничего не надо.
От местных жителей рассказчик узнает, что Лукерью прозвали "живые мощи", она никому не доставляет беспокойства. А спустя несколько недель, сразу после Петровок, Лукерья умирает.
Французская поговорка гласит: «Сухой рыбак и мокрый охотник являют вид печальный». Не имев никогда пристрастия к рыбной ловле, я не могу судить о том, что испытывает рыбак в хорошую, ясную погоду и насколько в ненастное время удовольствие, доставляемое ему обильной добычей, перевешивает неприятность быть мокрым. Но для охотника дождь - сущее бедствие. Именно такому бедствию подверглись мы с Ермолаем в одну из наших поездок за тетеревами в Белевский уезд. С самой утренней зари дождь не переставал. Уж чего-чего мы не делали, чтобы от него избавиться! И резинковые плащики чуть не на самую голову надевали, и под деревья становились, чтобы поменьше капало… Непромокаемые плащики, не говоря уже о том, что мешали стрелять, пропускали воду самым бесстыдным образом; а под деревьями - точно, на первых порах, как будто и не капало, но потом вдруг накопившаяся в листве влага прорывалась, каждая ветка обдавала нас, как из дождевой трубы, холодная струйка забиралась под галстук и текла вдоль спинного хребта… А уж это последнее дело, как выражался Ермолай.
Нет, Петр Петрович, - воскликнул он наконец, - Этак нельзя!.. Нельзя сегодня охотиться. Собакам чучъе заливает; ружья осекаются… Тьфу! Задача!
Что же делать? - спросил я.
А вот что. Поедемте в Алексеевку. Вы, может, не знаете - хуторок такой есть, матушке вашей принадлежит; отсюда верст восемь. Переночуем там, а завтра…
Сюда вернемся?
Нет, не сюда… Мне за Алексеевкой места известны… многим лучше здешних для тетеревов!
Я не стал расспрашивать моего верного спутника, зачем он не повез меня прямо в те места, и в тот же день мы добрались до матушкина хуторка, существования которого я, признаться сказать, и не подозревал до тех пор. При этом хуторке оказался флигелек, очень ветхий, но нежилой и потому чистый; я провел в нем довольно спокойную ночь.
На следующий день я проснулся ранехонько. Солнце только что встало; на небе не было ни одного облачка; все кругом блестело сильным двойным блеском: блеском молодых утренних лучей и вчерашнего ливня. Пока мне закладывали таратайку, я пошел побродить по небольшому, некогда фруктовому, теперь одичалому саду, со всех сторон обступившему флигелек своей пахучей, сочной глушью. Ах, как было хорошо на вольном воздухе, под ясным небом, где трепетали жаворонки, откуда сыпался серебряный бисер их звонких голосов! На крыльях своих они, наверно, унесли капли росы, и песни их казались орошенными росою. Я даже шапку снял с головы и дышал радостно - всею грудью… На склоне неглубокого оврага, возле самого плетня, виднелась пасека; узенькая тропинка вела к ней, извиваясь змейкой между сплошными стенами бурьяна и крапивы, над которыми высились, Бог ведает откуда занесенные, остроконечные стебли темно-зеленой конопли.
Я отправился по этой тропинке; дошел до пасеки. Рядом с нею стоял плетеный сарайчик, так называемый амшаник, куда ставят улья на зиму. Я заглянул в полуоткрытую дверь: темно, тихо, сухо; пахнет мятой, мелиссой. В углу приспособлены подмостки, и на них, прикрытая одеялом, какая-то маленькая фигура… Я пошел было прочь…
Барин, а барин! Петр Петрович! - послышался мне голос, слабый, медленный и сиплый, как шелест болотной осоки.
Я остановился.
Петр Петрович! Подойдите, пожалуйста! - повторил голос.
Он доносился до меня из угла с тех, замеченных мною, подмостков.
Я приблизился - и остолбенел от удивления. Передо мною лежало живое человеческое существо, но что это было такое?
Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая - ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать - только зубы белеют и глаза, да из-под платка выбиваются на лоб жидкие пряди желтых волос. У подбородка, на складке одеяла, движутся, медленно перебирая пальцами, как палочками, две крошечных руки тоже бронзового цвета. Я вглядываюсь попристальнее: лицо не только не безобразное, даже красивое, - но страшное, необычайное. И тем страшнее кажется мне это лицо, что по нем, по металлическим его щекам, я вижу - силится… силится и не может расплыться улыбка.
Вы меня не узнаете, барин? - прошептал опять голос; он словно испарялся из едва шевелившихся губ. - Да и где узнать! Я Лукерья… Помните, что хороводы у матушки у вашей в Спасском водила… помните, я еще запевалой была?
Лукерья! - воскликнул я. - Ты ли это? Возможно ли?
Я, да, барин, - я. Я - Лукерья.
Я не знал, что сказать, и как ошеломленный глядел на это темное, неподвижное лицо с устремленными на меня светлыми и мертвенными глазами. Возможно ли? Эта мумия - Лукерья, первая красавица во всей нашей дворне, высокая, полная, белая, румяная, хохотунья, плясунья, певунья! Лукерья, умница Лукерья, за которою ухаживали все наши молодые парни, по которой я сам втайне вздыхал, я - шестнадцатилетний мальчик!
Помилуй, Лукерья, - проговорил я наконец, - что это с тобой случилось?
А беда такая стряслась! Да вы не побрезгуйте, барии, не погнушайтесь несчастием моим, - сядьте вон на кадушечку, поближе, а то вам меня не слышно будет… вишь я какая голосистая стала!.. Ну, уж и рада же я, что увидала вас! Как это вы в Алексеевку попали?
Лукерья говорила очень тихо и слабо, но без остановки.
Меня Ермолай-охотник сюда завез. Но расскажи же ты мне…
Про беду-то мою рассказать? Извольте, барин. Случилось это со мной уже давно, лет шесть или семь. Меня тогда только что помолвили за Василья Полякова - помните, такой из себя статный был, кудрявый, еще буфетчиком у матушки у вашей служил? Да вас уже тогда в деревне не было; в Москву уехали учиться. Очень мы с Василием слюбились; из головы он у меня не выходил; а дело было весною. Вот раз ночью… уж и до заря недалеко… а мне не спится: соловей в саду таково удивительно поет сладко!.. Не вытерпела я, встала и вышла на крыльцо его послушать. Заливается он, заливается… и вдруг мне почудилось: зовет меня кто-то Васиным голосом, тихо так: «Луша!..» Я глядь в сторону, да, знать, спросонья оступилась, так прямо с рундучка и полетела вниз - да о землю хлоп! И, кажись, не сильно я расшиблась, потому - скоро поднялась и к себе а комнату вернулась. Только словно у меня что внутри - в утробе - порвалось… Дайте дух перевести… с минуточку… барин.